Цитаты из книги «Преступление и наказание»
«Занимался он усиленно, не жалея себя, и за это его уважали, но никто не любил. »
«Впрочем, под этой простотой таились и глубина и достоинство. »
«Извольте выйти вон! »
«Ужасно, бесконечно несчастен. »
«У всякого свои шаги. »
«Русские люди вообще широкие люди, широкие, как их земля, и чрезвычайно склонны к фантастическому, к беспорядочному, но беда быть широким без особенной гениальности. »
«Он бы дал все на свете, чтоб остаться одному, но он сам чувствовал, что ни одной минуты не пробудет один. »
«Неужели такая сила в этом желание жить и так трудно одолеть его? »
«Когда вокруг тебя одни и те же люди, то как-то само собой получается, что они входят в твою жизнь. А войдя в твою жизнь, они желают её изменить. А если ты не становишься таким, каким они хотят тебя видеть - обижаются. Каждый ведь знает, совершенно точно, как надо жить на свете. Вот только собственную жизнь никто почему-то наладить не может. »
Мне нравится13
«Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого»
«Нет ничего в мире труднее прямодушия, и нет ничего легче лести. Если в прямодушии только одна сотая доля нотки фальшивая, то происходит тотчас диссонанс, а за ним – скандал. Если же в лести даже все до последней нотки фальшивое, и тогда она приятна и слушается не без удовольствия; хотя бы и с грубым удовольствием, но все-таки с удовольствием. И как бы ни была груба лесть, в ней непременно, по крайней мере, половина кажется правдою. И это для всех развитий и слоев общества»
«Впрочем, чтобы беспристрастно судить о некоторых людях, нужно заранее отказаться от иных предвзятых взглядов и от обыденной привычки к обыкновенно окружающим нас людям и предметам »
«Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть»
«Бывают иные встречи, совершенно даже с незнакомыми нам людьми, которыми мы начинаем интересоваться с первого взгляда, как-то вдруг, внезапно, прежде чем скажем слово»
«Гм... да... все в руках человека, и все-то он мимо носу проносит единственно от одной трусости... это уж аксиома... Любопытно, чего люди больше всего боятся? Нового шага, нового собственного слова они всего больше боятся»
«...лицо её всё ещё сохранило в себе остатки прежней красоты, им к тому же она казалась гораздо моложе своих лет, что бывает почти всегда с женщинами, сохранившими ясность духа, свежесть впечатлений и честный, чистый, жар сердца до старости. Скажем в скобках, что сохранить всё это есть единственное средство не потерять красоты своей даже в старости. »
«Знаете ли, до какой степени одурманения может иногда полюбить женщина?»
«В страдании есть идея.»
«... в начале знакомства, сами знаете, бываешь всегда как-то легкомысленнее и глупее, смотришь ошибочно, видишь не то.»
«Он смотрел на каторжных товарищей своих и удивлялся: как тоже все они любили жизнь, как они дорожили ею! Именно, ему показалось, что в остроге её ещё более любят и ценят и более дорожат ею, чем на свободе. Каких страшных мук и истязаний не перенесли иные из них, например, бродяги! Неужели уж столько может для них значить один какой-нибудь луч солнца, дремучий лес, где-нибудь в неведомой глуши холодный ключ, отмеченный ещё с третьего года, и о свидании с которым бродяга мечтает как о свидании с любовницей, видит его во сне, зелёную травку кругом его, поющую птичку в кусте? Всматриваясь дальше, он видел примеры, ещё более необъяснимые.»
«Чтобы беспристрастно судить о некоторых людях, нужно заранее отказаться от иных предвзятых взглядов и от обыденной привычки к обыкновенно окружающим нас людям и предметам.»
«Всё ему некогда, всё ему мешают, а сам лежит и ничего не делает.»
«Не бывать? А что же ты сделаешь, чтоб этому не бывать? Запретишь? А право какое имеешь? Что ты можешь обещать в свою очередь, чтобы право такое иметь?»
«Понимаете ли, понимаете ли, милостивый государь, что значит, когда уже некуда больше идти? Ибо надо, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти...»
«В последнее время его даже тянуло шляться по всем этим местам, когда тошно становилось, "чтоб еще тошней было".»
«Она многое могла уступить, на многое могла согласиться, даже из того, что противоречило ее убеждению, но всегда была такая черта честности, правил и крайних убеждений, за которую никакие обстоятельства не могли заставить ее переступить.»
«Человек он умный, но чтоб умно поступать - одного ума мало.»
«Во всем есть черта, за которую перейти опасно; ибо, раз переступив, воротиться назад невозможно.»
«Как! я ставлю ваш интерес рядом со всем, что до сих пор было мне драгоценно в жизни, что до сих пор было драгоценно в жизни, что до сих пор составляло всю мою жизнь, и вдруг вы обижаетесь за то, что я даю вам мало цены!»
«Главное дело было в том, что он, до самой последней минуты, никак не ожидал подобной развязки. Он куражился до последней черты, не предполагая даже возможности, что две нищие и беззащитные женщины могут выйти из под его власти.»
«...Бедность была видимая; даже у кровати не было занавесок.»
«Все зависит, в какой обстановке и в какой среде человек. Все от среды, а сам человек есть ничто.»
«В бегах гадко и трудно, а вам прежде всего надо жизни и положения определенного, воздуху соответственного, ну а ваш ли там воздух?»
«Но зачем же они сами меня так любят, если я не стою того! О, если б я был один и никто не любил меня, и сам бы я никого никогда не любил! Не было бы всего этого!»
«— Как уничтожить зло на земле?
— Уничтожить мир.»
«Жить, чтобы существовать? Но он тысячу раз и прежде готов был отдать свое существование за идею, за надежду, даже за фантазию. ...он всегда хотел большего. Может быть, по одной только силе своих желаний он и счел себя... человеком, которому более разрешено, чем другому.»
«Страдание и боль всегда обязательны для широкого сознания и глубокого сердца. Истинно великие люди, мне кажется, должны ощущать на свете великую грусть.»
«Все зависит, в какой обстановке и в какой среде человек. Все от среды, а сам человек есть ничто.»
«Убей ее и возьми ее деньги, с тем чтобы с их помощию посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему делу: как ты думаешь, не загладится ли одно крошечное преступленьице тысячами добрых дел? За одну жизнь - тысячи жизней, спасенных от гниения и разложения. Одна смерть и сто жизней взамен - да ведь тут арифметика!»
«И неужель ты думаешь, что я не знал, например, хоть того, что если уж начал я себя спрашивать и допрашивать: имею ль я право власть иметь? – то, стало быть, не имею права власть иметь. Или что, если задаю вопрос: вошь ли человек? – то, стало быть, уж не вошь человек для меня, а вошь для того, кому этого и в голову не заходит, и кто прямо без вопросов идет… Уж если я столько дней промучился: пошел ли бы Наполеон, или нет? так ведь уж ясно чувствовал, что я не Наполеон…»
«Ведь надобно же, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти. Ибо бывает такое время, когда непременно надо хоть куда-нибудь да пойти!»
«Неужели такая сила в этом желании жить, и так трудно одолеть его?»
«- Как кто убил?.. - переговорил он, точно не веря ушам своим, - да вы убили, Родион Романыч! Вы и убили-с... - прибавил он почти шепотом, совершенно убежденным голосом.»
«...,что Пульхерии Александровне было уже сорок три года, лицо ее все еще сохраняло в себе остатки прежней красоты, и к тому же она казалась гораздо моложе своих лет, что бывает почти всегда с женщинами, сохранившими ясность духа, впечатлений и честный, чистый жар сердца до старости. Скажем в скобках, что сохранить все это и есть единственное средство не потерять красоты своей даже в старости.»
«...Вышло-то подло, это правда, да вы-то все-таки не безнадежный подлец. Совсем не такой подлец! По крайней мере, долго себя не морочил, разом до последних столбов дошел. Я ведь вас за кого почитаю? Я вас почитаю за одного из таких, которым хоть кишки вырезай, а он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей, - если только веру иль бога найдет. Ну, и найдите, и будете жить. Вам, во-первых, давно уже воздух переменить надо. Что ж, страданье тоже дело хорошее. Пострадайте. Миколка-то, может, и прав, что страданья хочет. Знаю, что не веруется, - а вы лукаво не мудрствуйте; отдайтесь жизни прямо, не рассуждая; не беспокойтесь, - прямо на берег вынесет и на ноги поставит. На какой берег? Я только верую, что вам еще много жить.»
«...Не комфорта же жалеть, вам-то с вашим сердцем? Что ж, что вас, может быть, слишком долго никто не увидит? Не во времени дело, а в вас самом. Станьте солнцем, вас все и увидят. Солнцу прежде всего надо быть солнцем. »
«Вы правы, она меня не любит; но никогда не ручайтесь в делах, бывших между мужем и женой или любовником и любовницей, тут есть всегда один уголок, который всегда всему свету остается неизвестен и который известен только им двум.»
«...(Эта женщина никогда не делала вопросов прямых, а всегда пускала в ход сперва улыбки и потирания рук, а потом, если надо было что-нибудь узнать непременно и верно, например: когда угодно будет Аркадию Ивановичу назначить свадьбу, то начинала любопытнейшими и почти жадными вопросами о Париже и о тамошней придворной жизни и разве потом уже доходила по порядку и до третьей линии Васильевского острова.)»
«Милостивый государь, ведь надобно же, чтоб у всякого человека было хоть одно такое место, где бы и его пожалели!»
«Ведь тут что всего обиднее? Ведь нето, что они врут; враньё всегда простить можно; враньё дело милое, потому что к правде ведёт. Нет, то досадно, что врут, да ещё собственному вранью поклоняются.»
«Сила, сила нужна: без силы ничего не возьмёшь; а силу надо добывать силой же, вот этого-то они и не знают.»
«Чувств своих не любит высказывать и скорей жестокость сделает, чем словами выскажет сердце.»
«Человек он умный, но чтоб умно поступать - одного ума мало.»
«Разум-то ведь страсти служит.»
«Видя факт, который по ошибке считаете достойным презрения, вы уже отказываете человеческому существу в гуманном на него взгляде.»
«Но дело в том, что он в последнее время, хоть и всегда почти был один, никак не мог почувствовать, что он один.»
«Изо ста кроликов никогда не составится лошадь, изо ста подозрений никогда не составится доказательства. »
«Я вас почитаю за одного из таких, которым хоть кишки вырезай, а он будет стоять да с улыбкой смотреть на мучителей.»
«Редко где найдётся столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге.»
«Она, без сомнения, была бы одна из тех, которые претерпели мученичество, и уж, конечно бы, улыбалась, когда бы ей жгли грудь раскалёнными щипцами.»
